Нет больше слез - Страница 83

Однажды он недооценил ее и поплатился за это. Больше он так не ошибется.

Двери машины заблокированы – она не глупа. Окна подняты. Но закрыла ли она пассажирскую дверь, когда вышел доктор Коспер?

Четыре выпитых пива подсказывали ему только один способ это проверить. Он шагнул вперед к углу машины, оставаясь вне поля зрения зеркал, пока не оказался рядом. Дернул ручку двери, та открылась – чудо! – и он влез в машину, приставив к виску женщины пистолет.

- Hola!– сказал он, ухмыляясь, уселся на пассажирское сидение и закрыл дверь. – Помнишь меня?

Он увидел, как расширились ее глаза – приятнейшая реакция; затем быстро, словно змея, она вскинула руку, и перед его здоровым глазом появилось дуло пистолета.

– Hijo de la chingada, помнишь меня? – Спросила она медленно на правильном испанском. – Сукин ты сын, помнишь меня?

Ее рука не дрожала. Холодный взгляд был полон ненависти. Взглянув на нее, Павин увидел свою смерть, если только он не нажмет на курок быстрее…

Дверь позади него открылась, и другое дуло прилипло к его правому уху.

- Павин, ты свинья, - этот тихий голос был настолько пугающим, что тот едва не описал от страха штаны, ибо знал, кому этот голос принадлежит, и знал, что вне всякого сомнения он серьезно влип и пути назад нет. - Угрожаешь моей женщине? Это очень меня злит.

Рип отпрянул в сторону, дрожа от страха. Когда он вернулся к машине, то едва не потерял сознание, увидев Миллу, держащую пистолет у виска мужчины, который в свою очередь целился в нее, а другой, темный, угрожающего вида мужчина стоял у открытой двери, тоже приставив дуло к голове первого. По быстрым подсчетам Рипа – три пистолета и две головы под прицелом.

Кто-то умрет.

Далее все произошло быстро. Мужчина, который целился в Миллу, был обезврежен, а Рип оказался на заднем сидении автомобиля, и в лицо ему дышало дуло пистолета. Один пистолет мужчины был приставлен к голове Павина, а другой держал на мушке Рипа.

Доктор Коспер сообразил, что это и есть скандально известный Диас, и теперь, столкнувшись с ним окончательно понял, насколько оправдана его кровавая репутация. Это был самый опасный человек, с которым Рипу приходилось сталкиваться, и дело было не в его словах или действиях – от него просто веяло смертельной опасностью. Сам Рип онемел от страха, когда на него направили пистолет, а вот Милла неумолкала всю дорогу от Хуареса, когда они неслись по каким-то незнакомым улицам, рассказывая все, что Рип и Милла обсуждали вместе. Услышав, что Рип был анонимным информатором, который свел их вместе, и все, что он мог рассказать о Тру Галлахере, Диас снял Рипа с прицела и засунул пистолет в кобуру, пристегнутую к его ноге, как у истинного стрелка.

Теперь они оказались посреди пустыни, вдали от огней Хуареса и Эль Пасо, и Рип дрожал не от холода и не от смертельного страха. Он дрожал, потому что увидел, как действует Диас по отношению к Павину, и убедился – репутация Диаса заслужена, более того, она явно преуменьшена.

Павин был напуган буквально до смерти. Голый и безоружный, распростертый на земле. Поначалу он долго и громко ругался, затем попытался договориться, а теперь просто молил о пощаде. Диас спокойным голосом продолжал задавать вопросы, и то, что Рип услышал, вынудило его отвернуться, вызвало нестерпимую тошноту. Павин выложил все: о младенцах, которых продавали как скот, о работе преступной банды, о роли Сюзанны в ней. Павин назвал имя женщины, которая работала в окружном суде, крала свидетельства о рождении и подделывала их. С новыми именами на поддельных свидетельствах младенцы становились абсолютно другими людьми.

Павин рассказал все, что знал о Тру Галлахере, и Рип затрясся от гнева. Диас же, наоборот, стал более равнодушным, а его манипуляции ножом – более пугающими. Люди, которых убивали ради продажи органов на черном рынке, - Сюзанна занималась удалением органов, а Тру продавал их. В этот момент Рип отвернулся и его вырвало, его всего трясло от осознания, что его жена была таким же хладнокровным убийцей, как и этот омерзительный ублюдок, валявшийся сейчас на земле и извергавший эти мерзости.

Когда Диас задал все вопросы, он остановился, протер нож и вставил его в ножны возле своего ботинка. Он стоял, наблюдая за хныкающим, рыдающим дерьмом у своих ног, а затем достал пистолет из верхней кобуры.

Павин опять начал умолять.

Диас взял пистолет за дуло и протянул его Милле:

- Хочешь сделать это сама? - С угрожающей вежливостью поинтересовался он. - Это твое право.

Милла долго смотрела на пистолет, потом протянула руку, чтобы взять его.

- Милла! - Шокировано воскликнул Рип. - Это же убийство.

- Нет, - поправил его Диас, его тон стал жестче, а обжигающий взгляд приказал не вмешиваться. - То, что они делали, - убийство. А это исполнение приговора.

Милла взглянула на Павина, чувствуя тяжесть пистолета в руке. Это оружие было большего калибра, чем то, что она купила у Блондинки, и обеспечивало попадание в цель, видимо, поэтому Диас дал его ей. Она жаждала смерти Павина последние десять лет, мечтала прикончить его, мечтала задушить его голыми руками. Но она всегда видела себя, убивающей его в ярости, а не хладнокровно и рассудительно.

Павин умрет сегодня ночью. Это решено. Если она не убьет его, это сделает Диас. Он предлагал ей возмездие за то, что совершил Павин.

Медленно она подняла пистолет и прицелилась. Павин закрыл глаза и вздрогнул, ожидая звук, который он уже не сможет услышать вживую.

Милла не нажала курок, а ее рука начала дрожать под тяжестью пистолета.